КВИР - Юноши и смерть: закон гомоэротического

Юноши и смерть: закон гомоэротического

Союз "гомоэроса" и танатоса в искусстве, пожалуй, древнее даже традиционной гетеросексуальной порнографии, учитывая, что еще в архаичный период греческой культуры соблюдалось некое правило - изображать мужчину обнаженным...

Джозеф-Дезире Кур. Смерть Ипполита

нагота в музеях сейчас сможет удивить посетителя только если на месте Венеры Стыдливой или просыпающейся Данаи окажется, к примеру, голая смотрительница музея или гардеробщица. В остальных же случаях ничем не прикрытая женственность в выставочном пространстве выглядит, не побоюсь этого слова, буднично.

А вот мужская нагота почему-то и по сей день является для обывателя зрелищем, мягко говоря, непривычным и раздражающим. Людей во всем мире пугает изображение гигантского фаллоса, как будто перед зрителями, скажем, не былой символ плодородия, а какое-то хтоническое чудище. Некоторым российским гражданам и вовсе достаточно взглянуть на сторублевую купюру, чтобы увидеть на ней половой член и испытать культурный шок.

Когда я был в Вене, мне посчастливилось побывать на выставке Nackte Männer, которая проходила в Музее Леопольда. Директор музея Тоббиас Наттер охарактеризовал выставку как один из этапов разрушения табу на мужской нюдитет. Насколько этот проект оказался резонансным для общества судить сложно, однако на меня он произвел особое впечатление.
В пространстве выставки можно было заметить некую динамику развития взаимоотношений, скажем, Мужчины-художника с Мужчиной-образом - от античности, как водится, и до наших дней. И нельзя было не заметить мотив смерти, возникавший неоднократно в изображении мужской наготы, а зачастую, что особенно показалось интересным, гомоэротизм, сопутствующий теме, которая поднимается художниками.

На самом деле союз "гомоэроса" и танатоса в искусстве, пожалуй, древнее даже традиционной гетеросексуальной порнографии, учитывая, что еще в архаичный период греческой культуры соблюдалось некое правило - изображать мужчину обнаженным, а женщину нарочито одетой. Исследователи прозвали это явление "героической наготой".

В окружении экспонатов выставки невольно вспоминаются слова одной из героинь фильма Рустама Хамдамова "Вокальные параллели": "Герой ищет катастрофу, без катастрофы герой не возможен. Цезарь ищет Брута, Наполеон - Святую Елену, Ахиллес находит свою пяту, Наполеон свой остров смерти, Жанне Д`Арк нужен костер, бабочке - пламя. Таков закон героического..."

Луиз Буржуа - Fillette

Таков, вероятно, закон и героической наготы, а стало быть - закон гомоэротического. Проще говоря, Герой значит Воин, а Воин значит Гибель (будь то гибель самого воина или гибель его противника), то есть обнажение мужчины в пространстве античного искусства несет в себе в первую очередь влечение к смерти. Не случайно некоторые посетители выставки в Музее Леопольда, высказывая негативную точку зрения, неоднократно использовали слово "агрессия" - в мужской наготе это, пожалуй, ключевая и первичная характеристика. Именно агрессия - напряженные мышцы, внушительных размеров фаллос являются определяющими героическими достоинствами, необходимыми мужчине для психологического подавления своего противника.

И на протяжении столетий Мужчина-образ меняется: он то уходит от своей варварской агрессивности и воинственности к юношеской нежности и задумчивости, то вновь возвращается к своему первоначальному облику, всегда при этом оставаясь верным своей деструктивности или "смертоносности".

Так, заигрывая со смертью, принимая ее, обнаруживая, Мужчина-образ постигает собственную красоту или же красоту другого Мужчины-образа, что и позволяет говорить о гомоэротическом контексте.

Adolphe William Bouguereau. Перед смертью все равны

Скажем, скульптура Антонио Кановы "Тесей и Минотавр" изображает гибель чудовища настолько чувственно и эротично, что можно было бы принять убийство за любовную сцену.

Антонио Канова "Тесей и Минотавр"

А в бесчисленных изображениях многострадального Иисуса Христа как на картинах, так и в скульптуре безусловно проскальзывает некая сексуальность и эротизм.

Эль Греко

И все потому, что физическая смерть, застывшая в том виде, в котором изображает ее художник на примере мужского тела, оказывается катализатором для гомоэротической фантазии. Именно агония, приход смерти, телесное страдание сравнимы по своей форме с предоргазменным состоянием или собственно с самим оргазмом. Заламывание рук, изгиб спины, закатывание глаз, напряжение мышц на последнем вздохе - соматически эрос будто подражает смерти, а Мужчина-художник будто бы идеализирует процесс умирания.

Примером может служить самая известная картина Гвидо Рени "Святой Себастьян". Сегодня эта картина не что иное, как символ гомоэротизма в искусстве. Образ, безусловно, культовый, оказавший влияние на многих современных художников, режиссеров, фотографов. Вспомните фильм Дерека Джармена "Себастьян" или роман "Исповедь маски" Юкио Мисимы, который, к слову, является наиболее наглядным примером "закона гомоэротического" в литературе:

<отрывок из романа "Исповедь маски", перевод Г.Чхартишвили>
" ...стрелы глубоко вонзились в его напряженную, юную, благоуханную плоть, обожгли ее пламенем невыносимой муки и невыразимого наслаждения. Нет потоков крови, как на других картинах святого Себастьяна, да и стрелы всего две; их мирные грациозные тени легли на мрамор кожи мученика, словно тени ветвей на ступени античной лестницы. Естественно, все эти мысли и наблюдения относятся к более позднему времени. Когда же я увидел картину впервые, всего меня охватило просто какое-то языческое ликование. Кровь закипела в жилах, и мой орган распрямился, будто охваченный гневом. Казалось, он вот-вот лопнет от чрезмерной раздутости; на сей раз он настойчиво требовал от меня каких-то действий, клял хозяина за невежество и возмущенно задыхался. И моя рука неловко, неумело задвигалась. Тут из самых глубин моего тела стремительно поднялась некая темная, сверкающая волна. И не успел я прислушаться к новому ощущению, как волна эта разлетелась брызгами, ослепив и опьянив меня...".

Гвидо Рени "Святой Себастьян" + Юкио Мисима в образе Св. Себастьяна

Хоть гомосексуальность Мисимы и является спорным вопросом, его творчество безусловно гомоэротично, что особенно заметно в романе "Исповедь маски". Его наиболее известное произведение "Золотой храм" также повествует о красоте и гибели, как о взаимодополняющих друг друга явлениях.

Связь красоты и смерти неоспорима, - писал Мисима, - миг смерти есть наибольшее приближение к красоте. В книге, юноша, до фанатизма преклоняющийся перед красотой храма, сжигает объект своей страсти, дабы дематерилизовать его и оставить лишь суть, чем является собственно сама красота.

Литература не только вдохновлялась живописью, но и художники в свою очередь вдохновлялись гомоэротической литературой. Пример тому - роман "Керель" великого Жана Жене, текст о похождениях убийцы-гомосексуала - секс и смерть в одном лице. Жан Кокто рисовал иллюстрации к этой книге, ее же экранизировал никогда не скрывавший своей гомосексуальности Райнер Вернер Фассбиндер, а Энди Уорхол сделал неоднозначный постер к этому фильму.

Художники, чья гомосексуальность - не что иное, как часть биографии, находились, а некоторые и до сих пор находятся в пределах этого закона, рисуя смерть, любуясь ей или пытаясь через ее изображение вступить в диалог со зрителем.

Рассмотрим небольшой ансамбль из художников-геев, которые так или иначе касаются темы смерти в своем творчестве.

Караваджо нередко совмещал свою страсть к рисованию полуобнаженных юношей с изображением отрубленных голов античных и библейских персонажей

Давид и Голиаф

Продолжает тему обезглавливания декаданс и модерн. Эстетика смерти в стиле ар-нуво неплохо отразилась в иллюстрациях Обри Бёрдсли к "Саломее" Оскара Уайльда.

The Climax

Атлетизм, юношеский эрос на картинах Шнайдера нередко оказывается в весьма мрачном окружении - монстры, скрывающиеся во тьме, поля битвы, усеянные телами погибших, пейзажи, напоминающие больше Стигийские болота...

Иллюстрации к книге Карла Мэйя

Электрические стулья, звезды, покончившие с собой, вдова Кеннеди, автокатастрофы, черепа - основоположник поп-арта был просто одержим темой смерти еще до того, как на него было совершенно покушение.

Электрический стул

Жаклин Кеннеди. До и после смерти мужа

Катакомбы Палермо настолько впечатлили художника, что он создает себе "Гробницу", в которую помещает труп своего воскового двойника. Позже делает из объекта Уорхола, коробки Brillo, "послание человечеству", помещая в нее муляж куска мяса.

Гробница

Мясо. Технологические реликвии

Наиболее ярким "танатофилом" в живописи остается Фрэнсис Бэкон. Кричащие рты, съежившиеся от страданий тела, сморщенные от боли или ужаса лица - излюбленные "атрибуты" его картин.

Man at the Washing basin & Study for Crouching Nude

Последние работы легендарного Роберта Мапплторпа, умершего от СПИДа, своеобразный диалог со Смертью.

Автопортрет

Череп

Известный "разрушитель музеев", избрал тему смерти как основную для себя, с помощью которой он обращал внимание людей на социальные проблемы.

Стопка бумажных листов, похожая на могильный памятник ветерана войны

Квадрат из леденцов, завернутых в фольгу, весит столько же, сколько весил умерший от СПИДа бойфренд художника

Голландский фотограф Эрвин Олаф известен фотосессией "Королевская кровь", довольно пугающей своим натурализмом.

Гай Юлий Цезарь

Даже оберточные Пьер и Жиль находят красоту в смерти. Примером может служить целая серия работ-аллюзий на "Святого Себастьяна" или картина "Раненный футболист", кстати, чем-то напоминающая фрагмент картины Пластова "Фашист пролетел".

Раненный футболист

Фотография "The Kingdom Come" ("Да прибудет Царствие Твое") провокационное и, несомненно, гомоэротичное memento mori в его сюрреалистическом мире гламура.

The Kingdom Come

Когда Фрэнсиса Бэкона спрашивали, мол, почему в ваших картинах столько ужаса и насилия, художник отвечал, что нет ничего ужаснее самой жизни, и в отношении насилия его скромные труды ни коим образом не могут с этой жизнью соперничать. Сегодня его картины становятся частью не менее скромных коллекций богатых людей по всему миру, а неповторимый стиль, техника, образы уже давно являются объектом внимания ведущих искусствоведов, философов, психоаналитиков.

Две фигуры

Бэкон с тушами, фото для Vogue

Кому-то покажется провокационной этакая гомосексуализация темы смерти, особенно когда глянцевый мир отпечатался на современном искусстве жирной иорданью, в которую с радостью ныряют художники, фотографы, один за другим.

И вот никуда уже не деться от новоизобретенного образа витального мужчины. Да и, собственно, не очень-то и хочется. Этот прекрасный незнакомец демонстрирует свое пышущее здоровьем тело, царственно улыбается зрителю на фоне лазурных берегов, роскошных интерьеров или находится в окружении себе подобных - таких же прекрасных орго-навтов. Все они с блестящей кожей, зрелищными припухлостями, вздутостями и взглядом чистым и беспечным, словно на вас смотрят глаза новорожденного.
Но несмотря на то, что гей-дискурс сегодня значительно отдалился от изначально присущих ему мазохизма и рефлексии, авангардные художники, обращающиеся в своем творчестве к теме гомосексуальности и мужской красоты, по сей день создают целые серии работ, посвященные смерти.

К тому же, не только авангарду нужен голый мужчина, он нужен массовой культуре, нужен государству и, стало быть, обывателям. Достаточно вспомнить недавно выпущенный рекламный видеоролик о службе в российской армии и все сомнения об актуальности темы "героической наготы" сами собой рассеиваются. Как раз на примере этого ролика видно, что в представлении художников-пропагандистов атлетическое тело мужчины совсем не для любви, оно предназначено для убийства и смерти, и только тогда это может считаться красотой, в иных случаях - это девиация, содомия, грех.

Что и говорить, пропагандистское искусство последний раз так рьяно интересовалось мужской телесностью только в период Третьего рейха, который наглядно продемонстрировал человечеству, что в здоровом теле зачастую вместо здорового духа поселяется болезнь - ужасная, отвратительная и, как показывает нынешняя ситуация в мире, неизлечимая...

11 АВГУСТА 2014 КАРИМ АГА-ИБН П.